Евгений Евтушенко
Добавлено: Ср июл 02, 2008 1:32 pmЧто думаете об этом поэте?
Сам я с его творчеством знаком весьма поверхностно, но некоторые стихи мне по нраву
-------------------------------------------------------
* * *
Хочу я быть немножко старомодным —
не то я буду временностью смыт,
чтоб стыдно за меня не стало мертвым,
познавшим жизни старый добрый смысл.
Хочу быть щепетильным, чуть нескладным
и вежливым на старый добрый лад,
но, оставаясь чутким, деликатным,
иметь на подлость старый добрый взгляд.
Хочу я быть начитанным и тонким
и жить не веря в лоск фальшивых фраз,
а внемля гласу совести — и только! —
не подведет он, старый добрый глас.
Хочу быть вечным юношей зеленым,
но помнящим уроки прежних лет,
и юношам, еще не отрезвленным,
советовать, как старый, добрый дед.
Так я пишу, в раздумья погруженный.
И чтобы сообщить все это вам,
приходит ямб — уже преображенный,
но тот же самый старый добрый ямб.
1963
ОСЕНЬ
Внутри меня осенняя пора.
Внутри меня прозрачно прохладно,
и мне печально и, но не безотрадно,
и полон я смиренья и добра.
А если я бушую иногда.
то это я бушую, облетая,
и мысль приходит, грустная, простая,
что бушевать - не главная нужда.
А главная нужда - чтоб удалось
себя и мир борьбы и потрясений
увидеть в обнаженности осенней,
когда и ты и мир видны насквозь.
Прозренья - это дети тишины.
Не страшно, если шумно не бушуем.
Спокойно сбросить все, что было шумом,
во имя новых листьев мы должны.
Случилось что-то, видимо, со мной,
и лишь на тишину я полагаюсь,
где листья, друг на друга налагаясь,
неслышимо становятся землей.
И видишь все, как с некой высоты,
когда сумеешь к сроку листья сбросить,
когда бесстрастно внутренняя осень
кладет на лоб воздушные персты.
1965
***
Жизнь делает нас маленькими часто,
возможное величие губя.
«Ты маленький!» – вокруг шипят несчастья,
подстерегая мстительно тебя.
«Ты маленький!» – хохочет быт глумливо,
заботами и дрязгами круша.
«Ты маленький!» – грохочут в небе взрывы,
тебя в траву вдавив, как мураша.
«Ты маленький!» – стучит бесстрастно маятник. –
Ты никуда от смерти не уйдешь!»
«Ты маленький! Ты маленький! Ты маленький!» -
в ладоши бьет, приплясывая, ложь.
Но помни в самой трудной полосе,
Назло всей дряни мира не отчаясь:
Еще под сердцем матери качаясь,
Мы изначально гениальны все.
Ты человек. Тебе лишь то под стать,
Что подобает всем бессмертным ликам.
Надумана задача – стать великим.
Твоя задача – маленьким не стать.
1966
Зрелость любви
Значит, «зрелость любви»?
Это что ж?
Вот я сжался,
я жду.
Ты идёшь.
Встреча взглядов!!
Должен быть вздрог!
Но – покой…
Как удар под вздох!
Встреча пальцев!!!
Должен быть взрыв!
Но – покой…
Я бегу, чуть не взвыв.
Значит, всё –
для тебя и меня?
Значит, пепел – зрелость огня?
Значит, зрелость любви –
просто родственность,
да и то –
ещё в лучшем случае?
Это кто ж над нами юродствует,
усмехаясь усмешкой злючею?
Кто же выдумать мог посметь
лживый термин
в холодной умелости?
У любви есть рожденье и смерть.
У любви не бывает зрелости
Сам я с его творчеством знаком весьма поверхностно, но некоторые стихи мне по нраву
-------------------------------------------------------
* * *
Хочу я быть немножко старомодным —
не то я буду временностью смыт,
чтоб стыдно за меня не стало мертвым,
познавшим жизни старый добрый смысл.
Хочу быть щепетильным, чуть нескладным
и вежливым на старый добрый лад,
но, оставаясь чутким, деликатным,
иметь на подлость старый добрый взгляд.
Хочу я быть начитанным и тонким
и жить не веря в лоск фальшивых фраз,
а внемля гласу совести — и только! —
не подведет он, старый добрый глас.
Хочу быть вечным юношей зеленым,
но помнящим уроки прежних лет,
и юношам, еще не отрезвленным,
советовать, как старый, добрый дед.
Так я пишу, в раздумья погруженный.
И чтобы сообщить все это вам,
приходит ямб — уже преображенный,
но тот же самый старый добрый ямб.
1963
ОСЕНЬ
Внутри меня осенняя пора.
Внутри меня прозрачно прохладно,
и мне печально и, но не безотрадно,
и полон я смиренья и добра.
А если я бушую иногда.
то это я бушую, облетая,
и мысль приходит, грустная, простая,
что бушевать - не главная нужда.
А главная нужда - чтоб удалось
себя и мир борьбы и потрясений
увидеть в обнаженности осенней,
когда и ты и мир видны насквозь.
Прозренья - это дети тишины.
Не страшно, если шумно не бушуем.
Спокойно сбросить все, что было шумом,
во имя новых листьев мы должны.
Случилось что-то, видимо, со мной,
и лишь на тишину я полагаюсь,
где листья, друг на друга налагаясь,
неслышимо становятся землей.
И видишь все, как с некой высоты,
когда сумеешь к сроку листья сбросить,
когда бесстрастно внутренняя осень
кладет на лоб воздушные персты.
1965
***
Жизнь делает нас маленькими часто,
возможное величие губя.
«Ты маленький!» – вокруг шипят несчастья,
подстерегая мстительно тебя.
«Ты маленький!» – хохочет быт глумливо,
заботами и дрязгами круша.
«Ты маленький!» – грохочут в небе взрывы,
тебя в траву вдавив, как мураша.
«Ты маленький!» – стучит бесстрастно маятник. –
Ты никуда от смерти не уйдешь!»
«Ты маленький! Ты маленький! Ты маленький!» -
в ладоши бьет, приплясывая, ложь.
Но помни в самой трудной полосе,
Назло всей дряни мира не отчаясь:
Еще под сердцем матери качаясь,
Мы изначально гениальны все.
Ты человек. Тебе лишь то под стать,
Что подобает всем бессмертным ликам.
Надумана задача – стать великим.
Твоя задача – маленьким не стать.
1966
Зрелость любви
Значит, «зрелость любви»?
Это что ж?
Вот я сжался,
я жду.
Ты идёшь.
Встреча взглядов!!
Должен быть вздрог!
Но – покой…
Как удар под вздох!
Встреча пальцев!!!
Должен быть взрыв!
Но – покой…
Я бегу, чуть не взвыв.
Значит, всё –
для тебя и меня?
Значит, пепел – зрелость огня?
Значит, зрелость любви –
просто родственность,
да и то –
ещё в лучшем случае?
Это кто ж над нами юродствует,
усмехаясь усмешкой злючею?
Кто же выдумать мог посметь
лживый термин
в холодной умелости?
У любви есть рожденье и смерть.
У любви не бывает зрелости
