Sveta_M » Вт июл 24, 2007 3:21 am
Евгений Клюев
Часовой пояс
1
Если долго лететь по небу... по небесам,
вспоминаются друг за дружкой то дом, то сад, —
я сегодня, летя по небу, о них писал...
в смысле думал — мне было не на чем записать.
И они затерялись где-то меж облаков —
истончившись до пара сизого, до дымка,
превратившись в пару каких-нибудь пустяков
перед этим строгим понятием — облака.
К дому с садом еще полагался вечерний чай,
кофе на ночь и йогурт утром... наоборот,
и сбегала слеза по скатерти невзначай,
и, надкушенный, сильно хмурился бутерброд.
А калитка пискнула тоненько, как щенок,
а густая пряжа запуталась вся вконец...
И хотелось смеяться — только никто не мог, —
и пустая мольба смутилась и пала ниц.
А еще полагалось сказать, объяснить, спросить —
и, навравши с три короба, вынести короба
и потом заплясать или, скажем, заголосить
от того, до чего же милостива судьба.
Быть правдивым не полагалось: Аэрофлот
вынуждал изворачиваться, заметать следы —
день упрямился и, не желая идти вперед,
все канючил: то пенталгин, то стакан воды.
Только в небе все стало вновь на свои места:
на минуту сгустились... рассеялись дом и сад —
и подумалось: жизнь, наверное, прожита —
не забыть бы... да было не на чем записать.
2
Время, стало быть, — этакий нежный тать, —
потихоньку стащило дни, фонари, дома:
человек ты небесный, не полно ль тебе летать —
человек ты земной, не сойти бы тебе с ума!
Облака твои здесь превращаются там в снега,
в непролазную грязь на дорогах и вдоль дорог...
Там, внизу, ты судил бы не выше бы сапога —
здесь ты судишь как бог, но какой же ты, к черту, бог!
Ты сапожник, заброшенный в небо на два часа,
ты безбожник, себя зачисливший в сонм богов,
ты не вяжешь лыка, ты попросту напился —
ты таков же, как все, и нисколечко не другов!..
Вот тебе вертикаль, о которой ты бредил там,
и на лестнице — Яков, качающий головой:
ибо вслед за тобой взбирается по пятам
все, что было тебе суетой, маятой, Москвой.
И тебе невдомек, что веревочный этот брод
ненадежней, чем все твои бездны, небесный гость,
ненадежней, чем время, чем память, чем гололед,
ибо зреет и зреет внизу, тяжелея, гроздь —
обещаний пустых, невесомых обид, долгов,
полоумных надежд ни на что и на всё подряд...
Ах, по небу ходить хорошо: не слыхать шагов
и светила — дневное с ночным — сообща горят...
Но не выдержит лестница — не для тебя свита,
да и вспомни-ка... сколько тебе уже полных лет!
И отторгнет тебя безгрешная высота,
и задумчивый Яков помашет рукою вслед.
3
Собиратель иллюзий, коллекционер химер,
превращатель всего в песочные словеса,
объясни наконец, как же так оно, например:
в три поднялся с земли — приземляешься в три часа!
И поди докажи, что катался на облаках,
и поди расскажи, как живется на небесах, —
ни единой звезды не осталось в твоих руках,
ни единого сдвига на сонных твоих часах.
Был ли — не был ли где... да сидел себе за столом,
задремал — и пригрезилась всякая, значит, блажь!
Или ангел бездомный, летя над твоим челом,
прикоснулся крылом... Ты и сам-то гроша не дашь
за историю с небом как действующим лицом:
всё тут выдумки, видишь ли, бред полоумный твой!
Не поднять тебе, милый мой, ног, налитых свинцом, —
не расстаться тебе с бестолковой твоей Москвой.
Завари себе, стало быть, что же... покрепче чай —
а глотнувши, проснись и вычисли интервал:
снова — здравствуйте, Мёбиус; снова — живи-скучай
по неведомым странам, в которых не побывал,
снова — думай, что жизнь бесконечно во всем права,
как была до сих пор — этих самых унылых пор,
и катай языком золотые во рту слова —
хоть такие, как Гамбург, Брюссель или Эльсинор!
... затяни часовой свой пояс, вели устам
повторять имена незнакомых небесных тел —
вот и здесь скоро три пополудни... так же, как там —
там, откуда ты так и не улетел.